Зимой 2021 года прошли крупнейшие протесты, вызванные попыткой отравления и последующим арестом Алексея Навального. ОВД-Инфо известно о как минимум 150 задержаниях журналистов и 71 административном деле за освещение этих протестов. Профсоюз журналистов зафиксировал более 200 случаев нарушений в отношении работников СМИ в ходе уличных акций, минимум 8 из них были избиты. Уголовные дела об избиении журналистов до сих пор не возбуждены.
Год назад протесты прошли в порядка 130 российских городов. Против участников акций возбуждено не менее 170 уголовных дел, задержано около 17 тысяч демонстрантов, как минимум 140 избиты. Управление собственной безопасности МВД по крайней мере в Москве проводило проверку заявлений об избиениях демонстрантов, к возбуждению дел проверка не привела.
Софья Русова, сопредседатель Профсоюза журналистов, отметила в разговоре с ОВД-Инфо, что организация направила десятки запросов по фактам нарушений прав журналистов, но получила в ответ отписки.
ОВД-Инфо оказывает юридическую поддержку двум журналистам, избитым на прошлогодних протестах. В обоих случаях юристы столкнулись с волокитой и явными попытками не расследовать преступления.
Галина Арапова, директор Центра защиты прав СМИ, отметила в разговоре с ОВД-Инфо, что, с формальной точки зрения, государство рассматривает работу журналистов как общественно значимую. Журналистов должна защищать статья 144 УК — воспрепятствование профессиональной деятельности журналиста, до 6 лет лишения свободы.
На практике эта статья не применяется. Арапова знает лишь три случая, когда такие дела возбуждали. В одном случае Центру защиты прав СМИ удалось наказать криминального авторитета из Абакана, который угрожал местному журналисту-расследователю. Еще два случая: соратник Алексея Навального Леонид Волков сломал микрофон работнику Lifenews, водитель в Приморье грубо вытолкнул журналиста федерального телеканала из маршрутки, когда тот снимал сюжет о местных проблемах.
Когда журналисты подают заявления о преступлениях, зачастую силовики стараются максимально затянуть их рассмотрение, дабы прошли сроки давности. Но добиваться расследования имеет смысл хотя бы для жалобы в ЕСПЧ, считает Арапова.
Вера Рябицкая, Санкт-Петербург, The Insider
Вера Рябицкая / Фото из личного архива
Меня избили 23 января. Я снимала задержания где-то в 17:30 на Площади Восстания: как кого-то били, роняли. В какой-то момент полицейский сделал мне захват за шею и потащил. У меня с собой было редакционное задание и бейдж, зеленого жилета не было. Рядом со мной был журналист «Эха Москвы в Петербурге» — у него и жилетка была, и из редакции сразу позвонили, когда его забрали в автозак. Это не помогло, с ним довольно грубо обращались.
Полицейский потащил меня к автобусу, начал бить дубинкой по левому бедру. Я не сопротивлялась, но и сказать ничего не могла: он меня придушил. Не знаю, зачем он это делал, у нас были разные габариты. Он затащил меня в автобус, там было еще человек семь [омоновцев], в черной «космонавтской» форме. Как я поняла из их разговоров, они подумали, что я — парень. Меня уронили на лестнице, за волосы затащили в автобус. Не давали встать, кто-то попытался пнуть, но было слишком узко. Меня швырнули на заднее сиденье [автобуса].
Каких-либо свидетельств избиений нет — проблема в том, что я была первой в автобусе, внутри никто мог не заснять [как меня затаскивали].
Мой главред Роман Доброхотов звонил [в МВД], подтверждал мою личность и редакционное задание, требовал отпустить. Это не помогло, ко мне не пускали защитницу и отпустили из полиции только около часу ночи, превысив допустимые сроки задержания. Выпустили меня [из отдела полиции] с протоколом по питерскому КоАПу, статья о нарушении ковидных ограничений, 8-6-1 [нарушение выразилось в якобы участии в несогласованном митинге]. Там четыре тысячи рублей штрафа. Я заехала в травмпункт, в справке зафиксированы гематомы и ссадины, и даже написали, что я «избита неизвестным в полицейской форме».
Синяк от дубинки на теле Веры / Фото: Рита Бондарь, RFE/RL
Еще в отделе полиции в протоколе я написала, что не согласна с предъявленным обвинением [в нарушении ковидных ограничений], что меня избили. На следующий день я подала заявление о преступлении. Все допустимые сроки по нему прошли, мне не отвечали, отправили куда-то во внутреннюю службу безопасности. Потом меня опросил участковый, мой рассказ записали.
Мы [с адвокатом] подали заявление также в Следственный комитет, но там его зарегистрировали не как сообщение о преступлении, а как обращение гражданина. 18 мая мы подали в суд на бездействие следственных органов. Рассмотрение в суде переносили восемь раз, потому что Следственный комитет не предоставлял материалы. А в предпоследний раз — предоставил не те материалы — которые не имели никакой ценности для рассмотрения дела.
Теоретически, на Площади Восстания со всех сторон есть камеры видеонаблюдения, в системе «Безопасный город» я заказывала съемки с этих камер: их должны были приобщить к моему делу. Такая возможность есть, если вы заявляете о преступлении.
Примечание: По делу Рябицкой 13 января заседание вновь отложили в связи с отсутствием материалов и неявкой прокурора. Следующая дата — 28 января. Журналистку представляет адвокат от ОВД-Инфо Светлана Беляева.
Иван Клейменов, Москва, The Village
Иван Клейменов / Фото из личного архива
Меня избили 31 января. Это было в Москве, на ступенях Театра Виктюка. Это конструктивистское здание, его крыльцо — на высоте второго-третьего этажа. Сначала я снимал толпу, жилетки и пресс-карты с собой не было. Редакционное задание от The Village сначала было устное, потом в суд привозили распечатанное.
Улицу начали зачищать, людей зажали на этом крыльце. Все вжались в стену. Подбежали, без разбора стали бить дубинками. Мне попало по руке, по голове. Меня выдернули из толпы, повалили на землю, продолжили бить дубинками, встали на ногу — у меня там гематома осталась. Ударили несколько раз электрошокером, но у меня больной позвоночник, так что попали в корсет, а на ногах были штаны с подштанниками. Я чувствовал как били, но следов не оставалось. У меня были гематомы на руках, ногах, рассечение на лбу. Видеосъемку как меня, побитого, ведут в автозак, показывало CNN.
В автозаке у меня изо лба пошла кровь, мне дали салфетки, другие задержанные вызвали скорую. В скорую меня не отпустили: пригрозили еще раз ударить и увезли в ОВД «Южное Медведково». По дороге в ОВД «Южное Медведково» мне позвонили из ОВД «Сокольники». Там зарегистрировали случай избиения, потому что при звонке в скорую помощь я рассказал, что меня били полицейские.
Из ОВД «Южное Медведково» под конвоем меня возили в Боткинскую больницу, там смотрел дежурный нейрохирург. Потом посмотрели руку, ногу. Написали, что госпитализация не требуется, и отправили обратно в ОВД. В ОВД меня вертолетило, я не мог спать, не ел почти сутки, на следующий день судья дал 10 суток ареста: несмотря на редакционное задание, на фотографии, на которых видно, что я не нахожусь в толпе.
После суда я повторно вызвал скорую, меня опять отвезли в Боткинскую, я заставил там подробнее зафиксировать повреждения. Мне говорили: «Ну и чего вы [на протесты] ходите, [во всем виноват] этот ваш Навальный». Снова написали, что госпитализация не требуется.
Мы подавали апелляции [на арест], между февралем и мартом [2021 года] мне звонили из Управления собственной безопасности МВД [Москвы] насчет проверки по избиению. Следователь предложил встретиться, я сказал, что мне надо посоветоваться с адвокатом. Встреча сорвалась. [С мая] мы с адвокатом пытаемся через суд получить материалы проверки [по моему избиению]: заседания переносили уже раз десять.
Заявление Ивана Клейменова о бездействии СК с 12-й попытки рассмотрели 26 января при участии адвоката от ОВД-Инфо Елены Шереметьевой. Пресненский районный суд признал незаконным бездействие Главного следственного управления СК по Москве, не предоставившего Клейменову информацию о том, какое решение принято по его заявлению о преступлении, совершенном в отношении него 31 января 2021 года. Следующий этап — привлечение к ответственности лиц, чье бездействие фиксирует постановление Пресненского суда.